Высшее творчество — это изменение своей души

14  мая на  заседании Священного Синода Русской Православной Церкви в  Санкт-Петербурге был «почислен на  покой» архиепископ Александровской и  Юрьев-Польской епархии Евстафий. А  на  его место был назначен епископ Нижнетагильский и  Невьянский Иннокентий (Яковлев), в  свое время бывший секретарь Владимирского епархиального управления, член Союза художников России, график и  фотограф. Новый глава епархии не  отказал нам ответить на  несколько вопросов.

—  Со  времени образования Александровской епархии в  2013 году прошло пять лет. Можете  ли вы  оценить сделанное вашим предшественником на  посту главы епархии?
—  Конечно, оценку деятельности должно давать священноначалие, но  мне, как епископу, который возглавлял епархию, кажется, что здесь сделано очень многое и  оно достойно всяческой похвалы. Главное  — духовная жизнь здесь не  прекращалась, и  были созданы все церковные институты, которые требует от  нас нынешнее время: отдел образования, миссионерский отдел, отдел по  работе с  армией и  другие. За  это время у  кафедрального собора епархии, у  которого было тяжелое состояние, выросла колокольня. Это очень качественная работа, которую выполнили очень уважаемый в  России проектировщик Виктор Викторович Коваль из  Нижнего Новгорода и  архитектор Владимирской митрополии Александр Николаевич Трофимов. Сейчас будем восстанавливать главку на  храме, которая будет соответствовать тем очертаниям, которые были у  храма при его создании.

—  Александровцам архиепископ Евстафий еще известен как инициатор переноса памятника борцам 1905 года с  Соборной площади для строительства на  ней епархиального центра.
—  Как архитектор я  могу сказать, что с  градостроительной точки зрения пространство площади решено очень правильно. И  памятник Ленину , и  стоящий над обрывом памятник революционным событиям. Я  воспринимаю центр города с  Советской и  Соборной площадями целиком, как открытую и  всеми просматриваемую рекреацию с  прекрасной эспланадой и  видимым со  всех точек кафедральным собором. Я  допускаю и  соседство с  кинотеатром , поскольку людям надо где-то развлекаться. Но  у  меня на  столе лежит проект, в  котором видно, что на  соседнем с  кинотеатром участке его хозяином запроектирован и  должен строиться торговый центр. Я  думаю, что у  нас уже предостаточно торговых центров. Мое мнение профессиональное, как архитектора: какие-либо еще здания, входящие в  систему площади,  — они просто немыслимы. Этот архитектурный ансамбль пусть сохраняется. И  я  буду возражать сильно, если тут задумают строить какой-то торговый центр.

—  Чем вы  планируете заняться на  новой должности в  первую очередь?
—  В  первую очередь я  займусь тем, чем занимается всякий архиерей, которого назначает наша Русская Православная Церковь. Задача епископа  — улучшать церковную деятельность, рукополагать, учить и  образовывать пастырей, следить за  их  деятельностью, чтобы она соответствовала современной церкви. Чтобы пастыри были ближе к  людям. Чтобы работали все церковные структуры. Церковь отделена от  государства, но  не  отделена от  народа, от  его жизни и  деятельности. Я  как архиерей служу во  всех храмах и  имею возможность обращаться непосредственно к  пастве. Теперь у  меня не  восемьсот приходов, как было в  Екатеринбурге, а  восемьдесят. Я  чаще бываю в  них, знаю людей, проповедую. По  вечерам объезжаю деревни и  храмы. Если на  Урале и  в  Сибири все «сметено», то  в  центральной России есть домонгольские памятники. Например, Георгиевский собор в  Юрьев-Польском  — это шедевр мирового значения.

—  А  как вы  относитесь к  «новодельным» храмам и  монастырям?
—  Мы  же не  можем не  строить новые храмы. Только это должна быть «архитектура XXI  века»  — а  это чрезвычайно сложное понятие. Я  считаю, что церковная архитектура должна развиваться как церковное искусство. Возьмите храм Серафима Саровского в  Александрове с  прекрасными росписями. Они современные. Современная иконопись развивается в  очень правильном направлении. Есть много художников, которые переживают этот опыт в  себе, интерполируют, трансформируют и  делают современную иконопись, которая не  утратила духовных основ и  традиций, и  соответствует времени. С  архитектурой гораздо сложнее, но  есть хорошие попытки, есть хорошие мастерские, где делают экспериментальную архитектуру. Архитектура, конечно  же, должна быть новодельной, и  ее  сейчас много, но  она, к  сожалению, часто плохого качества. Иногда от  того, что архитекторы потакают богатому заказчику, иногда из-за качества материала, иногда из-за того, что за  дело берется светский архитектор. Поэтому мы  сейчас открыли в  МАРХИ факультет церковной архитектуры. Безумное новаторство здесь ни  к  чему, но  творческое мышление должно присутствовать.

—  Владимирская земля вам хорошо знакома: здесь вы  были рукоположены во  священника, вы  были старшим священником Свято-Успенского Княгинина женского монастыря  г. Владимира и  наместником Александровского монастыря  г. Суздаля и  благочинным монастырей Суздальского округа. Да  и  для Александровской земли вы  не  случайный человек  — по  вашему проекту был воссоздан Троицкий храм в  городе Карабаново. Можете рассказать об  этой работе?
—  Там интересная история. В  Карабанове был директор фабрики, который взялся в  1990-е годы за  восстановление храма, но  попросил сделать его меньшего размера. Сделали котлован, заложили мощи великомученицы Варвары. У  нас в  церкви считается, что если мощи заложены в  основании, значит, этот храм должен быть. Но  фабрика закрылась, человек ушел, котлован был брошен. Через некоторое время один мой приятель, когда мы  проезжали через Карабаново, спросил, а  что это за  яма. А  через какое-то время он  сказал, что ему свыше было знамение, что храм нужно строить большим. И  тут мы  находим вице-мэра Москвы, уроженца Карабанова Владимира Ивановича Малышкова, который активно участвовал в  строительстве многих храмов: Христа Спасителя в  Москве, большого собора в  Риге. Он  приехал и  сказал, давайте делать, как было. Мы  делаем проект, закладываем фундамент. Конечно, проект не  был один к  одному, но  внешние формы мы  все соблюли. Поэтому для восприятия  — это тот  же самый храм.

—  В  1975 году вы  были приняты в  Союз художников и  как профессиональный мастер участвовали во  всесоюзных выставках как Яков Яковлев. Сейчас с  появлением таких серьезных обязанностей у  вас есть время на  живопись? И  может  ли священнослужитель совмещать служение Богу с  такими «светскими» занятиями?
—  Это очень сложный вопрос. Я  не  работаю с  холстом, это связано со  временем, с  расходами и  с  большим трудом. Труд остается, но  я  работаю в  каких-то легких материалах. И  когда мне есть что сказать для меня самого  — я  это делаю. Я  не  могу себе позволить все время заниматься искусством, но  без него нет ощущения жизни. Творчество  — это на  всю жизнь. Это такая всеобъемлющая субстанция. Церковь  — это тоже творчество. Человек приходит на  исповедь, пастырь (священник) работает с  ним, окормляет его, и  человек меняется творчески. И  сам священник меняется, он  над своей душой творчески работает. А  изменение своей души  — это является высшим творчеством.

—  Вы  сказали, что Бог живет везде. А  нужен  ли посредник между Богом и  человеком? В  чем состоит, по-вашему, главная задача священника?
—  Есть такая святая Мария Египетская, которая была блудницей жуткой, грешницей лютой. Потом она пошла в  церковь. И  там она исповедалась, и  видимо ее  напряжение духа было настолько велико в  силу содеянных грехов, что она тут  же ушла в  пустыню. И  остальные пятьдесят лет ей  не  нужна была церковь, там не  было священников, она не  причащалась. Она общалась с  Богом напрямую. Но  пришла она к  этому через церковь, которая существует для того, чтобы помочь человеку.

—  Не  кажется  ли вам, что современная церковь формализирована? Прихожане участвуют в  службе «механически», не  понимая глубинного смысла ее  обрядов? И  что количество приходящих в  храм уменьшается со  времени возрождения православной жизни в  постсоветской России?
—  В  начале все «бушевало», в  храмах стояли очереди на  крещение. И  сейчас достаточно много приходит в  церковь людей. Бабушки умирают, молодые приходят. Я  бы не  стал мерить «больше  — меньше». Спада интереса нет. Просто усиливается натиск обмирщвления и  меркантилизма. Люди думают о  том, чтобы у  них рубашка была с  хорошей этикеткой. Им  некогда верить. Враг рода человеческого сказал: главное сделать так, чтобы людям некогда было думать о  Боге. Говорят трафаретно  — это вызовы времени. И  вызовы сильные. В  революцию сколько было мучеников? И  люди спокойно на  смерть шли и  в  лагерях сидели. Было много тайных христиан. Церковь гнобили во  времена Хрущева, пообещавшего показать «последнего попа». И, несмотря на  это, церковь восстала, как птица Феникс. В  1990-е годы какое было мощное возрождение! На  тот момент в  стране был десяток монастырей, а  сейчас их  — восемьсот. Мы  открываем новые общины, потому что смысл церкви  — в  прирастании.

Эдуард Егоров,
фото с  сайта Александровской епархии.